Весна никогда не была моим любимым временем года, впрочем, она никогда не соответствовала моему настроению – она всегда была слишком легкой, воздушной и жизнерадостной. Нет, это не к тому, что я нежизнерадостна и угрюма, а к тому, что мне никогда не хотелось улыбаться без повода, а это, в конце концов, как раз то, что весна, своим приходом, заставляет делать людей. Тем не менее, мне всегда нравился её непринужденный теплый ветерок, так сильно схожий с освежающим бризом, приносящий с собой изобилие ароматов. Но сегодня я не обращала на него внимания. У меня были заботы куда важнее прихода весны и поющих ласточек. Моя интуиция меня не подвела, когда вдруг направила меня в Мистик-Фоллс, чьим существованием я никогда не интересовалась. А зря. В нем я нашла то, что искала. Глубоко вздохнув, я в сотый развернула старую помятую фотографию, на которой была изображена Катерина Петрова, да, моя мать. Стоит признаться, это действительно странно: впервые в жизни видеть свою маму на фотографии 1864 года. И, скорее всего, я бы даже не поверила в то, что эта молодая красивая девушка – именно она, та, которую я искала на протяжении всей жизни. Но, в её чертах, в её слабой улыбке и слегка надменном взгляде я действительно узнавала себя. Сомнений не было. На фотографии действительно была моя мать. Тем не менее, это открытие не принесло мне той детской радости, которую я хотела бы испытать. Которую представляла себя на протяжении этих пяти ста лет. Что-то внутри будто шептало: подожди, это всего лишь фотография. И это «что-то» спускало меня с небес на землю. Я все равно не смогу прижаться к её груди, все равно не смогу заключить в свои объятия. И осознание этой несправедливости вызывало у меня совершено противоречивые чувства. Я искала мать, которая стала вампиром. Может быть, она и не вспоминала обо мне? Может быть, бежала от своего прошлого. А может быть, от меня? И этот своеобразный коктейль эмоций заканчивался лишь на неудержимой ярости, обиды и раздражении. Мне требовалось выпить. И хоть я не сторонница алкоголя, расслабиться мне, все же, стоило. В гордом одиночестве я шла по улице, направляясь в местный гриль-бар, с весьма очевидным названием «Мистик». На самом деле мне нравился этот город. Несмотря на все его тайны, в нем будто чувствуется уют. Здесь все друг друга знают, а семьи невероятно дружные. Единственный минус этого города – вампиры и другие мистические существа, в большом количестве. И да, рождаемость от их присутствия не повышается. С другой стороны, в этом случае, Мистик-Фоллс оправдывает свое название. Видимо это была судьба. Из раздумий меня вывел звон колокольчика, открываемой двери. Вот он, мой самый не любимый минус сущности вампира: задумываясь о чем-то, слишком глубоко погружаясь в свои эмоции, твои чувства не только обостряются, но и перестают примечать действительность. Все потому, что я даже не заметила, как быстро очутилась в помещении. Я направилась прямо к стойке бара и заказала себе мартини. Наверное, так бы я и просидела, помешивая оливку в спиртном, размышляя о жизни, разглядывая фотографию матери. Да, определенно так бы и просидела, если бы не заливистый смех какой-то девицы, что заставил меня инстинктивно обернуться. И тут я увидела её. Нет, смеялась вовсе не она, а какая-то девушка, сидящая рядом с ней. Мне показалось, что весь мир успел перевернуться. Сердцебиение ускорилось, что скорее просто невозможно, ведь я же не человек. Дыхание сбилось – я не могла поверить своим глазам. Медленно, перевела взгляд на фотографию, а затем обратно на девушку, сравнивая сходство между ними. И о каком сходстве может идти речь, черт возьми, если эта особа точная копия Катерины на фотографии, которую я тут же сжала в руках. Я готова была взорваться. Во все не от счастья. Я искала её, так увлеченно, с надеждой. И нашла. Да, действительно нашла, в компании, кажется, друзей. Выглядела она довольной, может быть, даже счастливой. Впрочем, зачем ей дочь? У неё ведь все в жизни удалось. Мне было все равно, что я сверлю её взглядом. Как раз наоборот, я надеялась, что она меня заметит, и уйдет от своей компании, иначе мне придется действовать на глазах у людей. Интуиция вновь не прогадала. Катерина обеспокоено взглянула на меня. Затем, как-то натянуто засмеялась, отвечая на чью-то шутку. А затем вдруг встала, заявив какому-то джентльмену, что отправляется в дамскую комнату. Для меня же этот жест был невероятно провоцирующим. Я последовала за ней. Бесшумно открыла дверь, и так же бесшумно закрыла её за собой. Да, это была она. Я встретилась с её испуганным взглядом, и почувствовала, что срываюсь. Разговор не может состояться в месте, где полно народу. Я подскочила к ней, закрыла ей рот рукой, и с невероятной скоростью, может быть, чуть переборщив с силой захвата, вытащила её на улицу, через черный ход, который оказался в дамской комнате. Я убрала руку с её рта, и прижала её к стене за плечи. Я просто боялась, что она убежит. - Ну, здравствуй, Катерина, - с едва сдерживаемой обидой и злостью проговорила я, - или мне все-таки можно называть тебя мамой?